Время имеет свои символы. Тысячелетия и их Отсчет относительны. Конец XX веке, конец II тысячелетия – время тревог и надежд, время нового синтеза. Разрозненные области знания вновь стремятся к единству. Многим становится доступным Новое осознание – осознание себя жителем Планеты. Вселенский разум, трансперсональная психология, когерентное сознание, ноосфера, Великое объединение – вот знаки времени, в них – приметы грядущего. Сквозь века проступают истины прошлого, проясняется Древняя Мудрость. Взаимообогащаются философии, ведут диалог религии. Идеи Азии приходят на Запад и дают благие всходы. В муках рождается новое, проступают черты иной кальпы.

Наш рассказ – о проникновении буддизма в Россию и Прибалтийские страны^[12], о легендарной жизни Бидии Дандарона.

В начале века идею синтеза духовных культур Азии и Европы, Индии м Pоссии выдвинул Н.К.Рерих. Вся его последующая жизнь стала деянием по воплощению этого замысла. В это же время по инициативе буддийского духовенства Бурятии в лице лхарамбы^[13] Агвана Доржиева и с благословения Его Святейшества Далай-ламы XIII в Петербурге на берегу Большой Невки начинается строительство буддийского храма – первого вне пределов Азии. Идея постройки храма получила поддержку известных востоковедов академиков В.В.Радлова и С.Ф.Ольденбурга, профессора Ф.И.Щербатского, дипломата и коллекционера Э.Э.Ухтомского. Среди этих славных имен – имя Николая Константиновича Рериха. Храм возводился по проекту архитектора Г.В.Барановского согласно канонам тибетской архитектуры. 10 августа 1915 года храм был открыт, назвали его “Источник Учения Будды, сострадающего всему живому”. Храм посвящен Калачакре^[14]. Н.К.Рерих, мечтая о духовном мосте между Индией и Россией, – в самом начале пути уже участник строительства храма, дома новой духовности, пришедшей с Востока, Дальнейшая жизнь – путешествия, живопись, научные изыскания, литературное творчество и, наконец, поселение в Индии – хорошо известны. Но поведаю об одном важном свидетельстве: в 1936 году Н.К.Рерих получает высокое буддийское посвящение в Чакрасамваратантру – завершен храм тайный, невидимый. Сколь могущественна была творческая работа духа Рериха, что рожденный православным и всегда высоко чтивший завоевания христианской культуры, духовного наследия России, он в итоге творческих исканий стал последователем иной религии. Оказывается, это возможно.

О Н.К.Рерихе знают многие. Но с той стороны, с того берега, берега Азии, тоже шел творческий поиск, встречный. Поиск этот был иного типа, он продолжал развитие немыслимого заряда Проповеди, заложенного основателем буддизма. Учение Будды, распространяясь по гигантской дуге в Евразии, от Индии через Непал, Тибет и Монголии, в XVIII в. достигает степей Забайкалья – буддистами становятся буряты. Несколько позже учение приходит к калмыкам, и в низовьях Волги стоят буддийские монастыри с храмами, а ведь это почти Европа – рядом донское казачество.

В конце XIX в. в бурятском буддизме начались реформаторские движения. Первый вариант такого движения, сходного с тибетским римед (тиб. ris-med), что значит внесектарyость, возглавил лама Лубсан-Сандан Цыденов (1842–1922?). Идея реформы была разработана Лубсан-Санданом со вместно с его учителем Джаягсы Гэгэном, хамбо-ламой одного из монастырей в Гумбуме, что на северо-востоке Тибета.

Джаягсы Гэгэн неоднократно приезжал в Бурятию и, в свою очередь, оказывал гостеприимство русским путешественникам – в 1908 г. по рекомендательному письму Агвана Доржиева на подворье его монастыря останавливалась экспедиция П.К.Козлова^[15]. То, что среди учеников Джаягсы Гэгэна в Бурятии был Лубсан-Сандан Цыденов, известный высокой философской образованностью и независимостью поведения, свидетельствует о духовном авторитете тибетского ламы. Последний раз Джаягсы Гэгэн приезжал в Бурятию в 1910 году. Особое внимание он уделил буддийским монастырям в Кижингинской долине. Еще при въезде в Бурятию его просили дать ванг Ямандаги (высокое посвящение в Ваджрабхайраватантру), на что он ответил: “Это будет в Кижинге, кто может и хочет, пусть едут следом за мной”. Устное предание донесло удивительные и примечательные слова Джаягсы Гэгэна, когда у него просили одно из посвящений, он в ответ спросил: “У вас русские ученики есть?”, “Нет,” – последовал ответ, “Вот, когда будут – дам”. Когда он в последний раз уезжал, верующие распрягли телегу и пронесли ее вместе с сидящим ламой три раза по кругу, поднесли хадак и просили в следующем рождении родиться в Бурятии, на что он дал согласие. Умер Джаягсы Гэгэн в 1913 году.

Реформа Лубсан-Сандана нашла отклик у лам Чесанского дацана – настоятеля Эрдэни-ламхе и Санданэй-ламы. Сторонником и активным проводником ее, постоянным соратником Лубсан-Сандана был также лама-философ и религиозный поэт Агван-Силнам Тузол-Доржи – в миру Доржи Бадмаев (? – 1920). Лубсан-Сандан и Агван-Силнам возглавили балагатское движение (от бурятского “баалаха” – заставлять, принуждать, т.е. вынужденный отойти от официальной церкви; в народном понимании “откочевавшие”). Они вышли из состава лам Кижингинского дацана и со своими сторонниками поселились в тайге на склоне Кудунского хребта. Лубсан-Сандан вернул практическому буддизму строгость правил и интенсивность духовной практики времен индийских махасиддхов^[16]. Обычный для его времени образ жизни лам в дацане он называл сансарой. В жизни своей сангхи возродил принципы непосредственного ведения учителем ученика. Проповедовались и осуществлялись практики тантры уровня махамудры. Лубсан-Сандан считал, что в меняющихся условиях жизни, в наступающем XX веке, монастырская форма учения будет нежизнеспособной, и перешел к нетрадиционным, с точки зрения доминирующей в Бурятии школы гелуг, видам практики и установил внешкольные правила устройства сангхи, которые могли бы помочь устоять учению в будущем и стать основой для распространения буддизма среди новых народов на западе России.

13 декабря 1914 года у соратника Лубсан-Сандана по реформе ламы Агван-Силнам Тузол-Доржи родился сын. Лубсан-Сандан признает в нем новое рождение Джаягсы Гэгэна и дает имя Ригзин. На санскрите оно звучит как Видьядхара – Держатель Знания, в дальнейшем сохранилось в светском имени Дандарона – Бидия. Мать Дандарона Балжима была ученицей Лубсан-Сандана. Имя ее первого, рано умершего мужа было Дандар, отсюда – Дандарон. Балжима прожила долгую и славную жизнь, жизнь домохозяйки и держательницы родовых и семейных традиций и преданий, жизнь буддийской подвижницы, посвятившей молитвам и созерцанию многие годы. Бабушка Балжима, как ее звали европейские ученики сына и собственные ученики, умерла в 1973 году в возрасте 104-х лет.

Вскоре после рождения Бидии Дандарона из Гумбума прибыла делегация лам, чтобы забрать мальчика на воспитание, но Лубсан-Сандан со словами “он будет нужен здесь” отказал им. В июле 1921 года в шести километрах на запад от Чесанского дацана, в местности Шолута, в небольшом дугане (храме) при большом стечении народа Дандарон был провозглашен полным наследником духовной власти Лубсан-Сандана Цыденова и отныне стал носить титул Дхармараджи – Владыки Учения. В 1922 г. исчезает Лубсан-Сандан, в одной из версий говорится об отъезде его на Запад. Бидия Дандарон остается на воспитании в традиционной бурятской семье среди глубоко верующих людей, сочетающих в своей жизни культуру кочевого народа с высокой духовностью буддизма.

По сложившейся традиции юный Бидия учился основам буддизма, тибетскому и монгольскому языкам у лам. Его первым учителем был Цыден-унзад^[17]. В 1926 году начал учиться в Кижингинской школе. Одним из его учителей был известный в будущем бурятский писатель Хоца Намсараев. Затем продолжил светское образование (после 1929 года) в общеобразовательной школе в Кяхте. Там же познакомился с будущей женой Елизаветой Андреевной Шолуновой, вскоре они поженились. Будучи известным перерожденцем (верующие называли его Бидьядара), Дандарон испытывал непрестанное давление со стороны местных властей, и вполне естественным стал его отъезд с женой в Ленинград, где он поступил учиться в институт авиаприборостроения. Параллельно он посещал лекции А.И.Вострикова, продолжив занятия тибетским языком.

В 1937 г. Дандарон вместе с рядом востоковедов арестован. Следует вымышленное обвинение, начинается длительная, полная испытаний эпопея тюремных скитаний. Полтора года он провел во внутренней тюрьме на ул. Воинова – шли допросы. Политзаключенным давали книги из тюремной библиотеки, укомплектованной из конфискованных книг; выбор чтения был обширен. Именно тогда он прочел “Закат Европы” Шпенглера – книгу, которую ценил как опыт изложения кармы народов и цивилизаций.

Бидию Дандаровича Дандарона приговорили к расстрелу, затем высшую меру заменили на 25 лет лагерей и сослали в Сибирь. Он попал в привычные для себя климатические условия и, будучи молодым и здоровым, выдержал все тяготы многолетней сталинской каторги. Годы заключений свели его с образованнейшими людьми. Среди них были советские немцы – историки и философы. Образовался даже неокантианский кружок. В результате этого общения он написал цикл лекций об истории античной и европейской философии “Взаимоотношение материи и духа”. Тогда же он создает труд по эстетике на 174-х страницах общей тетради по две строчки в каждой клетке. Среди заключенных были и ламы. Общаясь с ними, Бидия Дандарон продолжил духовное буддийское образование и совершенствование в восточных языках.

Лагерная жизнь позволяла заниматься и религиозной практикой. Многие ламы

стали на долгие ночи и дни буддистическими собеседниками и сотрудниками Дандарона. В лагере постепенно из них сложился своего рода буддийский круг такой пестроты, которую мог явить только лагерь того времени. Они занимались буддийской философией и йогой, но главное – осмыслением своей собственной жизни и своего положения в смысле буддийской философии и йоги. В течение нескольких лет Дандарон руководил этими занятиями...

Это явилось пробой собственных сил, в которой можно видеть истинность практического буддизма... Вспоминая лагерь, Дандарон как-то однажды сказал: “Буддисту полезно родиться в России”. И добавил: “Буддисту, но не буддистам”.^[18]

Еще в 1939 году по дороге в Бурятию, в поезде, не доезжая Иркутска, умерла жена Дандарона. Чудом не потерялся маленький сын Леонид, взятый на воспитание родственниками из Иркутска. Старшая дочь, очевидно, под другой фамилией затерялась в детдомах, тщетно ее разыскивал отец после освобождения.

В лагерях Дандарон приобрел первых учеников, среди них были два немца и поляк Кокошка. В конце войны их интернировали на Запад. Перед выходом из лагеря Кокошка сделал ложный перелом руки и, спрятав под гипс листы рукописи Дандарона “Необуддизм”, вывез ее на Запад. Эту работу Дандарон подписал одним из своих имен – Зидабазар, что является бурятизированной формой от санскритского Читтаваджра. Это – второе имя, которое он получил от своего учителя Лубсан-Сандана.

В одном из просветов между отсидками Дандарон вместе с ламой Падма-Доржи пишет письмо Сталину с ходатайством о возрождении буддийских монастырей в Бурятии. (К этому времени уже почти 10 лет, как буддизм практически не существовал. Все 46 дацанов Бурятии, а также дацаны Тувы и Калмыкии были закрыты, большинство из них стерто с лица земли. 25 тысяч лам из названных республик сосланы, и большинство из них погибло. В Бурятию из 15 тысяч лам после войны вернулось немногим более двухсот.) На письмо последовала быстрая реакция: в 1946 г. возрождается Агинский дацан и строится новый в 40 километрах от Улан-Удэ – Иволгинский.

В 1956 г., через 19 лет после ареста, последовала реабилитация, полностью аннулировавшая все нелепые обвинения. Дандарон поступает на работу младшим научным сотрудником в Бурятский Институт Общественных Наук. Кончились странствия по кругам лагерного ада, начались странствия в море буддийских текстов – в хранилище тибетских и монгольских рукописей и ксилографов. Началась внешне спокойная жизнь, но давление со стороны местных властей продолжалось. Девятнадцать лет лагерей не сломили независимый характер Дандарона, наоборот, наступил период расцвета сил и творчества.

Что очень характерно для отношения к Дандарону местных бурятских властей, так это то, что они ненавидели его именно за его принадлежность к буддийской духовной традиции – религии, ими гонимой и отвергнутой. Что касается другой стороны его проповеди – проповедуемого им философского универсализма буддизма, то эта сторона была им просто недоступна, ибо они уже отступились от традиции. И Дандарон как бы служил им живым напоминанием об их отступничестве от прежней культуры и о невозможности реального принятия ими никакой другой, хотя он сам, будучи человеком глубоко позитивного склада, никогда не имел в виду упрекать их за это.^[19]

Через год после освобождения Дандарона, в 1957 году, возвращается на Родину после странствий по Индии, Центральной Азии, Китаю, Европе и Америке Юрий Николаевич Рерих, сын художника и ученый-филолог и буддолог с мировым именем. А.М.Пятигорский вспоминает:

Одним из первых вопросов, обращенных ко мне, в то время его подчиненному по службе и ученику, был: “Вы знаете Дандарона?” Я сказал, что не знаю. Юрий Николаевич улыбнулся и сказал: “А я знаю”. И вдруг снова началась буддология... Стали переводиться и издаваться буддийские тексты, появились серьезные новые статьи, трактующие самые сложные вопросы религии, метафизики и психологии буддизма.^[20]

В 1959 году Бидия Дандарович Дандарон и Юрий Николаевич Рерих встречаются в Улан-Удэ. Это была не просто встреча двух ученых. Встретились духовные подвижники, представители встречных потоков религиозного и научного творчества. Они обсуждали проблемы развития буддологии и тибетологии, и не только это. Была составлена программа исследований, названы имена буддийских ученых, чьи труды надлежало переводить в первую очередь. Юрий Николаевич не прожил на Родине и трех лет, в 1960 году он умирает еще не старым от разрыва сердца. Один странник ушел, другой же странник продолжал работать.

В сотрудничестве с ламами-консультантами Ж.Ж.Цыбеновым, Л.Я.Ямпиловым и ламой Гэмпилом Дандарон разбирает и систематизирует тибетский фонд БИОНа – один из богатейших подобных фондов не только в СССР, но и в мире. Появляются первые публикации, посвященные описанию собраний фонда и отдельным авторам. В начале 60-х идет кропотливая работа по подготовке тибетского словаря, увенчанная в 1963 г. изданием совместно с Б.В.Семичовым и Ю.М.Парфионовичем “Краткого тибетско-русского словаря” объемом в 21000 слов. Этот словарь в 70-х годах был основным пособием для развивающегося буддийского движения среди европейцев.

Летом 1965 года в Улан-Удэ к Дандарону приезжает его первый европейский ученик, с которого началось распространение буддизма в нашей стране как религиозного движения. К этому времени в Ленинграде, странах Балтии и в Москве независимо друг от друга некоторые искатели духовности пришли к буддизму. У каждого был свой путь – либо путь профессионального филолога и востоковеда, либо путь долгих поисков через христианство, индуизм, суфизм, через изучение античной, египетской и европейской литературы религиозно-философского контекста. Характерно, что у каждого была с самого начала поиска заметная поляризация в сторону Индии. Велико было влияние русского востоковедения и миссии Рерихов. Уже были проштудированы труды Ф.И.Щербатского и О.О.Розенберга, стали понятными и близкими идеи мадхьямиков и виджнянавадинов. Необходимость встречи с Учителем прояснялась неотвратимостью в канве порой трагического течения жизни. Поиск Учителя приводил к мысли о пути в Индию. И вот спонтанно, но вполне закономерно реализовалась вместерожденность учительства и ученичества. Учитель и ученик встретились. Бидия Дандарон начал проповедь на Запад, первым стал передавать духовную традицию буддизма представителям иной культуры, иного этноса, в пространство гигантской страны.

Когда Дандарон начал передачу учения на Запад, не все ламы восприняли его деяние. “Зачем им, западным людям, буддизм, у них есть свой Бог?” – говорили некоторые из них. И все же ведущие ламы поддержали Дандарона – среди них были лама-философ габжа-лама Готавон, настоятель Иволгинского дацана Цыбен Цыбенов, тувинский лама Гендун-Цырен, лама-врач Дашиев, оказывал поддержку и хамбо-лама Гомбоев. Ныне, продолжая начатое Дандароном, передает учение на Запад девяносточетырехлетний святой лама Дхарма-Доди.

Первому всегда трудно, особенно в делах духовных; требуется нечеловеческое мужество – “неустрашимость Будды”. Принято говорить о традиции – передаче учения по цепочке учитель – ученик, восходящей к Будде Шакьямуни. Для Дандарона одна из таких линий преемственности проходит через Джаягсы Гэгэна к современнику Будды архату Ваджракхае. Но Дандарон – это не одна, это все традиции: “Я объединяю все школы – и гелуг, и каржуд, и сакья, и ньингма”, – таковы его слова, такова его уникальность для нашей страны. Среди учеников Дандарона принято говорить не о традиции, а о полноте учения, проповеданного Учителем. В истории Тибета таковыми учителями были Джово Атиша (982–1054) и Цзонхава (1357–1419). Сопоставление Дандарона с великими учителями прошлого не удивительно, ибо преодолеть сопротивление советской сансары и запустить вращение Колеса Благого Учения в пространстве жизни такой громадной и необычной страны под силу человеку могущественному, и человеку ли.

Проповедь Дандарона в России и странах Балтии сопоставима с деятельностью Падмасамбхавы^[21] в Тибете, чьи способности сиддха помогли преодолеть сопротивление светских и религиозных противников Дхармы^[22].

Дандарон и Падмасамбхава, эти имена связывает уже новейшее предание. Еще во времена постройки знаменитой ступы Бодхнатх, что в Непале, согласно легенде, рассказанной Падмасамбхавой тибетскому царю Тисрон Децану^[23], оба они в те далекие времена были участниками этого строительства. По окончании строительства во время ритуала Ганапуджи – жертвоприношения Древу Собрания всех Будд и святых – получили возможность взмолиться о будущем. Один из строителей пожелал родиться благим царем, покровительствующим буддизму, – это сам Тисрон Децан, другой пожелал родиться тантрийским йогином, дабы охранять Учение, – это был Падмасамбхава. Взмолился и Ворон, также помогавший в строительстве; он пожелал всегда рождаться устранителем препятствий при распространении буддизма. Этим Вороном, согласно кругу кудунских^[24] религиозных преданий, и был в прошлом Бидия Дандарон. Таков еще один штрих к внешнему уровню его жизнеописания.

Есть два порядка проникновения учения в сансару – кармический и риддхический. Кармический порядок – это долгий путь созревания человечества до уровня восприятия учения и затем распространение новых идей через цепь передачи знания от учителя к ученику. И второй порядок – риддхический – это внедрение учения проповедью и могуществом Совершенных, через рождение и воплощение Просветленных и Великих Подвижников как прошлого, так и впервые явленных (риддхи – это “сверхъестественные” силы Будды).

“Дандарон приходил лишь один раз”, – резко произнес недавно один из его учеников. Да, Тело Явленное, нирманакая всегда уникально, но Изначальный Учитель пребывает всегда, дело учеников – не упускать контакт, осознавать присутствие, а если надо – узнать. Свет ученая пробился к нам во мрак атеизма и в эпоху падения нравов. Нити традиций рвались в тюрьмах и лагерях. После войны только два монастыря жили замкнутой жизнью в пределах Бурятии. И вдруг – вспышка Проповеди и выход учения на простор новых культур и этносов. Такое кажется чудом. Но в этом – соединение обоих порядков вхождения буддизма – кармического и риддхического. “Подпиткой сверху” иногда называют последователи Дандарона “внезапное” появление Учителя – согласно и вопреки традициям и кальпам, в единстве Естественной Свободы и Изначального Совершенства.

Какой же тип буддизма проповедовал Дандарон? Уровень проповеди должен быть адекватен уровню слушающих, здесь тот же принцип, что в знаменитом “когда готов ученик, готов и Учитель”. Европейцы 60-х востребовали максимального, так и просили, но не посвящения искали, а Учителя. Достойные получили правомочности высоких уровней, открывшие возможность практик преображения сил и сознания. Этот рискованный, но быстрый путь реализации не случайно стал опытом духовной жизни европейцев-буддистов. Что характерно для распространения буддизма в новые пределы, так это то, что на острие его всегда идут тантрийские практики. Недаром Дандарон однажды воскликнул: “Тантра – на Запад!” Максималистские методы тантры помогли ученикам выжить в 70-е годы после ухода Учителя, начать период развития в 80-е и создать на западе России и в странах Балтии буддийскую ситуацию достаточной интенсивности, чтобы в 1989 г.буддийские общины обрели официальное признание.

Победе Дхармы способствовала трудоемкая и неутомимая работа. Дандарон успел описать и частично издать сочинения “Семи Великих” – видных буддийских ученых из Тибета, в основном из района Амдо, – распространявших учение на север: в Монголию и Бурятию. Это – знаменитая “Стрела из Амдо”. Вот эти славные имена: Гунчен-Жамьян Шадпа Агван-Цзондуй (1649–1723) – воплощение Манджугхоши, настоятель монастыря Лавран; Второй Панчень-лама Лобсан-Ешей (1663–1737); Сумба-Ханбо Ешей-Балжор (1704–1788) – ученый и историк; Джанжа Рольби-Дорже (1717–1786 ) – пекинский хутухта, выдающийся буддийский просветитель, издатель буддийского терминологического словаря “Источник Мудрецов”; Лондол-лама Агван-Лобсан (1719–1796); Чахар Лобсан-Сультим и Дандар-лхарамба (1759–?).

Методично и детально занимается Дандарон и объяснением основных положений теории и практики буддийской медитации и созерцания. Известность Дандарона росла. Ученики ехали к нему из Ленинграда, Москвы, Балтии, Украины и самой Бурятии.

Он любил говорить, что это не они идут к нему в Улан-Удэ, а буддизм идет на Запад. И он говорил еще одну вещь, которая на первый взгляд кажется излишней, но на самом деле в высшей степени создана самим буддийским духом релятивизма. Дандарон утверждал, что у буддизма нет места, как нет и времени, эпохи, и что буддизм странствует, не зная народов, стран, климата, ренессансов и декадансов, общин и социальных групп. Это не значит, что буддизм отрицает все это, Буддизм ничего не отрицает. Это значит, что буддизм не знает этого, что это – не его дело.^[25]

Дандарон учил не только традиционным методам тантры. Он всегда настаивал на общебуддийском образовании, на обязательном освоении восточных языков, особенно на изучении тибетского. Сам он создал необходимый корпус статей, осветивших основополагающие проблемы буддийской философии. Вот основные из них:

1. Теория шуньи у мадхьямиков
2. 51 психический элемент виджнянавадинов
3. Постоянные элементы в буддийской философии
4. Общая схема совершенствования по путям мантраяны
5. Буддийская теория индивидуального Я
6. Элементы зависимого происхождения по тибетским источникам
7. Махамудра как объединяющий принцип буддийского тантризма

И зсе это за неполные четыре года – с 1968-го по 1972-й. Некоторые из названных статей опубликованы. Удалось издать и начало перевода “Источника Мудрецов” – главы “Мадхьямика” и “Парамита”. В рукописи остался перевод главы “Абхидхарма”. Неизданным до сих пор, но распространяемым в самиздате, пребывает труд Дандарона “Мысли буддиста”, содержащий изложение философии, этики и теории путей и на долгие годы ставший ценнейшим пособием для всех входящих и уже идущих по пути. Статьи писались в процессе общения с учениками. В беседах с ними Бидия Дандарович оттачивал творческий перевод терминов тантры, постепенно складывался язык школы Дандарона. Это была школа Дхармы, дисциплины ума, расширения общебуддийского кругозора. В контакте с ним преодолевалась присущая всем двойственность, пробуждалась спящая интуиция – через парадокс, абсурдность ситуации, импульс риска, через необходимость постоянно принимать решения.

Основатели балагатского движения с самого начала проявляли интерес к старой тибетской школе ньингма и к дзогчену. Особый интерес был обращен к работам Нацог-Рандола (Лончен Рабжампа, 1308–1363). Отец Дандарона Агван-Силнам в начале века перевел с тибетского на монгольский язык из книги “Забмо Янтиг” итоговое сочинение Нацог-Рандола «Карнатантра, опора великого Учения, называемая “Зерцало механизма глубокого содержания”». Дандарон начал переводить эту книгу на бурятский язык еще в лагерный период между отсидками, затем вернулся к переводу после 1956 г. Наконец, в 1971 г. приступил к переводу “Карнатантры” на русский язык. Перевод предназначался для учеников, Данадарон назвал его “Основы философии ваджраяны”. Эта книга стала соединительным звеном в изучении тантры и дзогчена. В дальнейшем она стала опорой для восприятия учений дзогчена, проповедуемых мастерами этой школы – выходцами из Тибета. К сожалению, во время обысков 1972 г. рукопись “Карнатантры” исчезла в подвалах Бурятской Прокуратуры.

Постепенно расширялся круг учеников, росла известность Дандарона не только как ученого-буддолога, но и как мастера проповеди, как Учителя. Единственный тулку, то есть перерожденец, был в Бурятии под пристальным наблюдением властей. В августе 1972 г. затевается “Дело Дандарона”, его обвиняют в создании религиозной группы и арестовывают вместе с четырьмя учениками, у остальных берут подписку о невыезде из Улан-Удэ. В Москве допрашивают известных востоковедов О.Ф.Волкову и А.М.Пятигорского – учеников Дандарона, разыскивают в Эстонии Л.Э.Мялля. Но “дела” с всесоюзным размахом не получилось, пришлось извиняться перед О.Ф.Волковой^[26] и А.М.Пятигорским, вернуть незаконно отобранные материалы. Но в Бурятии антибуддийский шабаш продолжался. Дабы не допустить арестованных учеников до суда, их после десятиминутного амбулаторного “обследования” объявляют страдающими психическими заболеваниями. Судят одного Б.Д.Дандарона. Защищавшая его адвокат Н.Я.Немеринская и адвокат, защищавший учеников, Н.Я.Герасименко и в суде, и в частных беседах настаивают на полной невиновности Дандарона, выражают неоднократные протесты произволу следствия и противозаконным действиям прокурора Байбородина. Но неправый суд свершился: пять лет лагеря общего режима – таков приговор.

И снова каторга, на этот раз в поселке Выдрино, что на южном берегу Байкала, в продуваемом ветрами сыром и гиблом месте. Ему шел 58-й год, но он продолжал бороться: отказывался от непосильной работы, неоднократно попадая в штрафной изолятор, вел себя гордо и независимо. Продолжалось творчество и проповедь. Он написал серию писем ученикам, в которых продолжил синтез буддизма с идеями современной картины мира, создал новый труд – описание кармы современного мира, судьбы Союза, других народов с точки зрения Ваджрабхайраватантры – это так называемая “Черная тетрадь”, к сожалению, конфискованная при очередном лагерном обыске.

Еще до ареста Учитель не раз говорил об уходе: “Дакини зовут”. Ученики просили не уходить. Но в июне 1972 г. после того, как в Москве в квартире О.Ф.Волковой к нему приходил Учитель Лубсан-Сандан, Дандарон бросил фразу: “Очевидно, придется в тюрьму садиться”. Таково было начало Ваджрной Проповеди, ученики почувствовали это на расстоянии и, не сговариваясь, приехали из разных концов страны в Бурятию. В этот последний период Дандарон учил их быстрым методам реализации недвойственности, через ситуацию неопределенности, через веселие и бесстрашие, через импровизацию и умение созерцать в любой жизненной ситуации. И вот сам он в зоне – в гневном мандала. В октябре 1974 г. Учитель не раз уходил в самадхи. При этом он предупреждал сидевших с ним, чтобы в это время его не трогали, и зэки к этому привыкли. Но вот однажды он объявил о семидневном “уходе”: “не будет дыхания и сердце не будет биться”. И он действительно ушел. Это было 26 октября 1974 года. Закончился очередной этап жизни Изначального Учителя. Ученый и проповедник, основатель современного буддизма на западе России покинул это рождение, но не это время.

Примечания

[1] Махамудра – буквально “Великий Знак”. На уровне Ануттарайогатантры – это включенность в ситуацию при реализации недвойственной мудрости.

[2] Ваджрная – то есть неразрушимая, неколебимая.

[3] Дхармакая – абсолютное тело реальности, чья природа пуста, что на санскрите называется шуньей, но в то же время сущность дхармакаи – в непрерывной иллюзорной проявленности – это игра Ясного Света. Вместерожденность этих двух, шуньи и Ясного Света, – содержание мудрости дхармакаи, которой достигают на завершающей сверхличностной стадии реализации как в тантре, так и в дзогчене.

[4] Пять запредельных мудростей – Зерцалоподобная, Аналитическая, мудрость Дхармового Пространства, Равностная, Творческая. Они проявляются у йогина по мере практики при угасании соответствующих омраченностей и раскрытии пятисоставной природы Ясного Света.

[5] Самбхогакая – Тело Блаженства. Если в дхармакае нет личностного самовосприятия, за исключением так называемого самоузнавания собственного лица Адибуддой Самантабхадрой, то дхармакая, идя навстречу страдающим и реализуя мысль сострадания – бодхичитту, проявляет себя в тонком, радужном теле собственного пользования будд, бодхисаттв, божеств, дакинь и других освобожденных существ.

[6] Пять Тел – дхьянибудды: Вайрочана, Амитабха, Акшобхья, Ратнасамбхава, Амогхасиддха – такова проявленность дхармакаи на уровне Самбхогакаи.

[7] Мандала – пространственная развертка реальности на любом уровне, без разделения на субъект и объект. В обыденном употреблении – космопсихологическая модель мира.

[8] Нирманакая – дальнейшая развертка дхармакаи навстречу страдающему миру. Это – “Тело Явленное”, то есть помощь Абсолюта в лице конкретного учителя. Санскритское слово нирманакая по-тибетски звучит как “тулку”, по-монгольски – как “хубилган”.

[9] Садхана – метод реализации, терма – скрытое сокровище.

[10] Ваджрасаттва – самбхогакая Адибудды Самантабхадры в старой тибетской школе ньингма. Ваджрасаттва – персонификация основного метода очищения на уровне специальных подготовительных практик во всех тантрах.

[11] Идам – персонификация метода. Идамы изображаются в виде конкретных образов, знаменуя присущий исключительно тантрам упор на Тело форм – рупакаю.

[12] Среди учеников Дандарона, непосредственно общавшихся с ним, были представители Литвы и Эстонии. В Латвии еще раньше буддийскую проповедь начал Карлис Теннисон.

[13] Лхарамба – титул, который дается ламе, победившему в философском диспуте в монастыре с авторитетным факультетом философии.

[14] Калачакра – пятая из высших тантр, называемая адваятантрой, то есть недвойственной: утверждает равность интуиции и метода. Содержит учение о Шамбале, что не есть географическое понятие.

[15] Козлов Петр Кузьмич (1863–1935) – русский путешественник, ученик Пржевальского, исследователь Монголии, Тибета, Западного и Северного Китая.

[16] Махасиддха – обладатель высших сил, реализовавший мудрость недвойственности блаженства и шуньи. В ранге махасиддхов канонизировано 84 йогических подвижника Индии I – XII вв. н.э.

[17] Унзад – лама-запевала в буддийском храме во время ритуалов.

[18] Из эссе А.М.Пятигорского “Уход Дандарона”. А.М.Пятигорский – известный советский буддолог и специалист по тамильскому языку. С 1973 года читает лекции по буддийской философии, теории познания и психологии в Англии.

[19] Там же.

[20] Там же.

[21] Падмасамбхава – индийский тантрист VIII века. Основатель школы ньингма, почитается также в дзогчене. Родом из Удияны на северо-западе Индии.

[22] Дхарма – в данном контексте синоним учения.

[23] Тисрон Децан – тибетский царь VIII века, покровитель буддизма. При нем на диспуте в монастыре Самье победили сторонники классической махаяны – постепенного, по сравнению с чань, пути совершенствования. Распространение чань-буддизма в дальнейшем в Тибете не имело поддержки царского двора.

[24] Река Кудун соединяет долину реки Кижинги с рекой Удой в Хрринском районе Бурятии.

[25] Из упомянутого эссе А.М.Пятигорского.

[26] О.Ф.Волкова (1926–1988) – санскритолог и буддолог. Бессменная хозяйка знаменитого среди востоковедов Союза дома Волковых в Москве; индологом была и сестра – Инна Федоровна. Этот дом славился высоким уровнем общения увлеченных познанием людей. Для многих он стал школой духа. Много раз у Волковых останавливался Б.Д.Дандарон.